…А снилось мне, что сижу я в своей комнате, но на том месте, где у меня стоит шкаф, никакого шкафа не было; и это отчего-то неотвязно мучило меня весь сон. Потом в комнату зашел холеный молодец с черными глазами на бледном лице – было в этом что-то скучное и постыдное. Похожий на монстра, называемого Outsider в просвещенном Дануолле, он напомнил мне одну темную ночку из детства… когда я с сестрой… амулет с затейливой резьбой, похожий на невозможный зуб, который черви точат… тоненькая свечка в дрожащей шапочке пламени… неясная тень за окном… шепот сестры и ее бледные ноги, прикрытые… Но довольно! Страх прошел, стоило гостю бесстыдно поманить меня пальцем и улыбнуться – он оказался подделкой, гнусным кадавром моего воображения, глупой попыткой убедить зрителя в том, что перед ним явились высшие силы и сейчас потащат в Бездну за какие-то грешки, неведомые даже Аббатству. Так подсознание праздного аристократа пытается напомнить ему о совести, воруя чудовищ из сплетен кухарок и выдавая их за справедливую расплату, коль уж наказания земных Смотрителей ему удалось избежать. Он еще посмущал меня немного и растворился, взлетев под потолок сиреневым дымком.
Я проснулся совершенно довольный – будет, что рассказать сегодня на приеме у леди Бойл. «Сегодня мне приснился Чужой. Да, так его называют у меня на родине. Но, представьте, он оказался ненастоящим – звал меня куда-то, преглупо улыбался, то есть совсем не походил на того славного парня, о котором рассказывал Верховный Смотритель». Повалялся немного, перед тем, как вставать – наслаждаясь особым уютом, присущим только кровати по утрам, пока еще сон «не остыл». Пришла мысль: «А вот, если быстро отдерну одеяло, увижу, как он лежит, насмешливый, черноокий». Тут же взметнул одеяло, затаив дыхание; но никакой нечисти у меня в кровати не оказалось. Я весьма устыдился – не столько смущал меня гипотетический визит таинственного существа, сколько кокетливый эпитет «черноокий», для его описания примененный. Было в этом что-то довольно похабное и при том глупое, с намеком на претенциозность. А в паре с «насмешливый» это и вовсе переходило в мутную область девчачьих дневников, прямиком к страничке с эротическими каракулями.
Вставать мне еще не хотелось; я подманил служанку легковесным треньканьем колокольчика. Она явилась заспанная и мятая – счастливейшее существо в моем доме – и встала рядом с кроватью, лениво сложив руки в белых перчатках на белом же квадрате фартука. Я попросил немного тивианских груш для начала. Когда она развернулась (продолжая кивать по инерции – уж очень ей хотелось опять прилечь где-нибудь, ленивая соня), я прикинул – приподняться ли на локте и цапнуть за бедро с тонким лампасом или остаться в мягко-кроватной невинности. Пожалуй, схватишь, а она только зевнет и головой покачает. Ну ее. Лучше перевернусь на другой бок.
И как-то так вышло, что я весь день провел в кровати; то закуривал тяжелую морлийскую трубку с кирпичного цвета черенком, то принимал всякую легковесную кушку, то пытался сочинять стихи, но после строчки «я пришел в Дануолл, когда смутен был он» забросил, отвлеченный шуршанием метлы – служанка как раз снова оказалась рядом и старательно подметала дорогой, блестящий пол моей спальни. На улице потихоньку темнело – так от забытой художником кисти расплывается в прозрачной воде голубоватое пятно с дымчатыми краями. Пришлось собираться на званный вечер – приглашение подмигивало из-под стопки бумаг на письменном столе, не забыть бы приглашение, приглашается Петр Небоков на званный вечер, приглашение покажите. Перед выходом еще раз подумал: полапать служанку, подающую мне сюртук, или нет? Все-таки нет, к этому надо подходить серьезно, нельзя просто так, спеша по делам, походя хлопнуть и ничего не сказать. Завтра займусь ею прямо с утра, подойду, как побреюсь, позову в библиотеку – там такая штора висит и диванчик расписной, сплошной уют и загляденье.
Ничего интересного на улице не было, пара стражников на ходулях расстреливала шуршащую стайку крыс, но это происходило на другом берегу – я благополучно добрался до особняка Бойлов по рельсам.
И только когда я протянул стражнику в зарешетчатом окошке приглашение (не забыл!), я вспомнил, что при себе не имею даже малейшего подобия маски, столь необходимой для этих дурацких игр, салонных и сонных.